Статья посвящена анализу эволюции государственной поддержки занятости в США в условиях смены энергетических приоритетов в период с 2009 по 2025 год. Рассматриваются изменения в трудовой политике, связанные с переходом от курса на «зелёный рост» к политике «энергетического доминирования» и обратно, с акцентом на концепцию справедливого энергетического перехода. Анализируются ключевые инициативы администрации Джо Байдена, включая закон о снижении инфляции (Inflation Reduction Act), предусматривающий масштабные инвестиции в зелёную промышленность, инфраструктуру и переквалификацию. Выделяются институциональные механизмы поддержки, такие как создание «Зелёного банка» и программы партнёрства с профсоюзами. Отдельное внимание уделяется проблемам реализации указанных инициатив: квалификационному разрыву, географической концентрации инвестиций, слабой координации между уровнями управления и ограниченному охвату уязвимых групп населения. Отмечаются последствия демонтажа зелёной повестки в 2025 году, выразившиеся в сворачивании федеральных программ и росте социального и регионального неравенства. Делается вывод о сохранении системных барьеров, препятствующих формированию устойчивой и инклюзивной модели занятости в условиях энергетического перехода.
энергетический переход, государственная политика занятости, зелёные рабочие места, справедливый переход, переквалификация, структурная безработица, региональные диспропорции, автоматизация, профессиональное образование, устойчивое развитие
Экономический кризис 2008 года стал поворотным моментом в переосмыслении социально-экономических приоритетов США. Резкий рост безработицы до 10% к октябрю 2009 г. особенно затронул строительный и промышленный сектора, где были сосредоточены рабочие места средней квалификации. В этих условиях администрация Б. Обамы инициировала American Recovery and Reinvestment Act (ARRA) с объёмом ассигнований более 780 млрд долл. США (впоследствии 831 млрд долл.), одним из приоритетов которого стало создание рабочих мест в секторах ВИЭ, энергоэффективности и экологических технологий [12].
На развитие «зелёной экономики» было направлено свыше 90 млрд долл., включая 5 млрд долл. на термомодернизацию жилья, около 20 млрд долл. на развитие промышленного производства ВИЭ-оборудования и 500 млн долл. США на переквалификацию кадров [21]. Эти меры рассматривались как антикризисные и структурные. По мнению Джона Подесты, энергетический переход должен был стать «экономическим эквивалентом индустриализации XX века» — устойчивым и справедливым [10].
ARRA заложил институциональную основу для реализации концепции «зелёных рабочих мест», а профинансированный через него Green Jobs Act (2007) обеспечил запуск сотен программ профподготовки на региональном уровне. Однако, как отмечал Роберт Поллин, уже на раннем этапе выявились проблемы фрагментарности, слабой координации и недостаточной готовности образовательной системы [11].
Ярким примером стала Weatherization Assistance Program, чьё финансирование выросло с 200 млн до 5 млрд долл. США, позволив модернизировать почти 1 млн домов и создать более 28 тыс. рабочих мест в 2009–2012 гг. [7]. Программы подготовки и переобучения получили 500 млн долл. и охватили около 1000 грантов. Обучение прошли 96 тыс. человек, однако трудоустроились лишь около 55%, что указывает на несоответствие навыков требованиям рынка [8].
Многие «зелёные» рабочие места носили временный характер: средняя продолжительность занятости по ARRA составляла 4–7 месяцев, а менее 20% участников переходили к долгосрочной занятости [3]. Это поставило под сомнение устойчивость результатов и выявило необходимость интеграции программ занятости с отраслевым и образовательным развитием.
Серьёзным ограничением стала географическая концентрация инвестиций: основная их часть пришлась на прогрессивные штаты — Калифорнию, Массачусетс и Нью-Йорк, тогда как традиционные угольные регионы — Западная Виргиния, Кентукки, Огайо — испытывали нехватку ресурсов и инфраструктуры. Слабость инфраструктуры, транспортной связности и системы образования мешала полноценной реализации федеральных программ.
Основными ограничениями реализации зелёной трансформации в 2009–2016 гг. стали несоответствие квалификаций высвобождаемых работников требованиям новых профессий, временный характер занятости (особенно в строительстве объектов ВИЭ), региональный дисбаланс в распределении инвестиций и институциональная неподготовленность профессиональных систем. Эти факторы обусловили частичную реализацию потенциала зелёной повестки: идея «справедливого перехода» осталась преимущественно декларативной.
С 2017 г. энергетическая политика США сместилась к расширению использования ископаемого топлива. Курс на «энергетическое доминирование» сопровождался отменой экологических инициатив — аннулированием Clean Power Plan, выходом из Парижского соглашения и ослаблением более 100 экологических норм [1]. Несмотря на акцент на поддержку угольной промышленности, её фактические показатели ухудшились: добыча снизилась с 774 до 539 млн тонн, а численность занятых — с 51 800 до 43 400 человек [15,4]; закрыто свыше 50 угольных электростанций.
Рост добычи нефти и газа до рекордных 12,3 млн баррелей в сутки в 2019 г. происходил за счёт частных инвестиций 2010-х годов, а не государственной поддержки. При этом занятость в секторе увеличилась лишь на 4 000 человек, что связано с высоким уровнем автоматизации [5]. Новая занятость также была краткосрочной: в сланцевом сегменте до 40% работников трудились по временным контрактам менее полугода, с высокой текучестью (30–45% в год).
Автоматизация процессов бурения, логистики и геологоразведки позволила сократить операционный персонал на 20–25% в 2014–2019 гг., и эта тенденция сохранялась [14]. Даже на фоне роста добычи количество рабочих мест либо стагнировало, либо сокращалось.
Параллельно наблюдался институциональный вакуум: в отличие от периода 2009–2012 гг., в 2017–2020 гг. не было запущено ни одной новой программы переквалификации в энергетике. Действующие инициативы — WIOA и TAA — были устаревшими и не охватывали значительную часть высвобожденных работников. Так, в 2019 г. доступ к таким программам имела лишь треть бывших сотрудников угольной отрасли в Аппалачах.
Ориентация на сохранение устаревших профессий без создания альтернативных занятостей привела к росту структурной безработицы, особенно среди работников среднего возраста без высшего образования. При снижении добычи угля на 30% и занятости в отрасли до 43 400 человек [15], в нефтегазовом секторе занятость осталась стабильной, несмотря на рост производительности. Кроме того, около 40% занятых в сланцевой отрасли работали по краткосрочным контрактам без базовых социальных гарантий.
С 2021 г. администрация Дж. Байдена провела корректировку политики, рассматривая зелёный переход как инструмент социальной справедливости. В условиях восстановления после пандемии и нарастания климатических вызовов была сформулирована новая парадигма, предполагающая экологическую эффективность, инклюзивность и социальную направленность. Кроме внутренних факторов, на переформатирование энергетической политики США повлияли и международные процессы, в частности развитие трансграничного углеродного регулирования (ТУР) со стороны ЕС. Это вынудило США учитывать климатическую повестку и экологические стандарты в международной торговле, усилив необходимость ускоренной зелёной трансформации [16].
Центральным механизмом стал Inflation Reduction Act (2022), предусматривающий более 369 млрд долл. инвестиций, из которых около 120 млрд долл. [2] — на создание рабочих мест и развитие зелёной промышленности: налоговые льготы, субсидии, переквалификация, партнёрства с профсоюзами. Также учреждён «Зелёный банк» (27 млрд долл.), а положения American Jobs Plan интегрированы в Infrastructure Investment and Jobs Act, что укрепило связку экологических и занятостных инициатив [18]. Приоритеты новой энергетической повестки Дж. Байдена охватывали не только стимулирование производства и потребления чистой энергии, но и институциональное обновление энергетического сектора. Как отмечает Чувахина Л.Г., политика администрации была нацелена на системную трансформацию инфраструктуры, интеграцию принципов устойчивости в госуправление и расширение участия профсоюзов в разработке программ занятости [17]. Это отражало стремление к переходу от точечных климатических инициатив к комплексной модели устойчивого развития.
Тем не менее, реализация программ столкнулась с институциональными и организационными барьерами. По данным GAO, к середине 2023 г. распределено менее 30% предусмотренных средств [13]. В ряде штатов (Западная Виргиния, Кентукки, Монтана) отсутствовала инфраструктура для подачи заявок и запуска программ, не велся учёт высвобождаемых работников.
Недостаточно охватывались уязвимые группы: мужчины 50+, лица без высшего образования, афро- и латиноамериканцы, жители монопрофильных округов. Лишь 19% новых рабочих мест, созданных в 2022–2023 гг., пришлись на представителей уязвимых регионов, что указывает на слабую координацию между федеральным центром, штатами и бизнесом, а также ограниченный доступ к обучению и инвестициям.
Возникли также разногласия между профсоюзами и частным сектором: первые требовали создания рабочих мест с устойчивыми условиями и профсоюзным участием, в то время как бизнес ориентировался на гибкие формы занятости. В результате лишь 13% новых рабочих мест соответствовали профсоюзным стандартам [19].
Несмотря на рост «зелёной» занятости — более 114 тыс. новых рабочих мест в 2022 г., — её распределение оставалось неравномерным: около 70% вакансий пришлись на 10 экономически сильных штатов (включая Калифорнию, Иллинойс, Техас, Нью-Йорк, Огайо). Большинство позиций относилось к секторам с низкой оплатой и ограниченными карьерными перспективами, что снижало их привлекательность для бывших работников угольной отрасли [6].
Серьёзной проблемой оказался разрыв между темпами развития ВИЭ и подготовкой кадров: по данным NREL, в 2023 г. 35% работодателей в ветроэнергетике сообщали о нехватке квалифицированных специалистов, а более 20% проектов задерживались из-за кадрового дефицита [9].
В период 2009–2025 гг. реализация политики справедливого энергетического перехода в США сталкивалась с устойчивыми структурными вызовами. Ключевыми проблемами оставались несоответствие квалификаций требованиям новых отраслей, фрагментарность профобразования и низкая доля трудоустройства после переобучения.
Отсутствие стратегической преемственности между администрациями приводило к прерывистости инициатив, а географическое неравенство препятствовало равномерному распределению зелёных рабочих мест: более 70% новых вакансий в 2022 г. приходилось на экономически развитые штаты [20].
Кроме того, институциональная разобщённость между федеральными, региональными и отраслевыми структурами снижала эффективность реализации программ. Нехватка кадров, административных ресурсов и учёта локальной специфики сдерживали масштабирование пилотных инициатив.
С 2025 г. при новой администрации начался демонтаж зелёной повестки: заморожены положения IRA, блокирована работа «Зелёного банка», сокращено финансирование переквалификационных программ. По оценкам, к марту 2025 г. отменено или заморожено более 23 тыс. рабочих мест. Это усилило социальное и региональное неравенство, сводя на нет предыдущие усилия по формированию инклюзивной модели устойчивого развития [19].
1. Агентство по охране окружающей среды США. Мониторинг отмены экологических норм в эпоху Трампа [Tracking Deregulation in the Trump Era]. – 2020. – URL: https://www.epa.gov/trump-administration-accomplishments (дата обращения: 13.04.2025).
2. Белый дом. Закон о снижении инфляции: руководство по инвестициям в чистую энергетику [Inflation Reduction Act: Guide to Clean Energy Investments]. – 2022. – URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releases/2022/08/16/fact-sheet-the-inflation-reduction-act/ (дата обращения: 13.04.2025).
3. Бюджетное управление Конгресса США. Оценка влияния ARRA на занятость и экономический рост [Estimated Impact of the American Recovery and Reinvestment Act on Employment and Economic Output]. – 2012. – URL: https://www.cbo.gov/sites/default/files/cbofiles/attachments/02-22-ARRA.pdf (дата обращения: 13.04.2025).
4. Бюро трудовой статистики США. Статистика занятости в угольной промышленности [Coal Mining Employment Statistics]. – 2021. – URL: https://data.bls.gov/timeseries/CES1021210001 (дата обращения: 13.04.2025).
5. Гросс С. Геополитические последствия роста добычи нефти и газа в США [Geopolitical Implications of U.S. Oil and Gas in the Global Market] // Brookings. – 2018. – URL: https://www.brookings.edu/articles/geopolitical-implications-of-u-s-oil-and-gas-in-the-global-market/ (дата обращения: 13.04.2025).
6. Институт Брукингса. Гендерное и трудовое неравенство в условиях энергетического перехода [Equity and Labor Gaps in the Energy Transition]. – 2023. – URL: https://www.brookings.edu/events/the-energy-transition-and-workforce-development-in-the-us/ (дата обращения: 13.04.2025).
7. Министерство энергетики США. Программа помощи в термомодернизации: обзор и результаты [Weatherization Assistance Program: Overview and Outcomes]. – 2012. – URL: https://www.energy.gov/eere/wap/weatherization-assistance-program (дата обращения: 13.04.2025).
8. Министерство труда США. Гранты на подготовку кадров в «зелёной» экономике: итоговый отчёт [Green Jobs Training Grants: Summary Report]. – 2013. – URL: https://www.gao.gov/assets/gao-13-555.pdf (дата обращения: 13.04.2025).
9. Национальная лаборатория по возобновляемой энергетике. Оценка кадрового потенциала ветроэнергетики в США [U.S. Wind Workforce Assessment]. – 2023. – URL: https://www.nrel.gov/docs/fy24osti/87670.pdf (дата обращения: 13.04.2025).
10. Подеста Дж. Зелёное восстановление и роль государства [The Green Recovery and the Role of Government]. – 2009. – URL: https://cdn.americanprogress.org/wp-content/uploads/issues/2008/09/pdf/green_recovery.pdf (дата обращения: 13.04.2025).
11. Поллин Р. Возвращение к полной занятости [Back to Full Employment]. – Cambridge, MA: MIT Press, 2012. – 176 с.
12. Советники Белого дома. Экономическое влияние Закона о восстановлении и реинвестировании американской экономики (ARRA) 2009 года [The Economic Impact of the American Recovery and Reinvestment Act of 2009]. – 2010. – URL: https://obamawhitehouse.archives.gov/sites/default/files/microsites/20100318-economic-impact-arra.pdf (дата обращения: 13.04.2025).
13. Счётная палата США. Реализация закона IRA: потенциал штатов и региональная готовность [IRA Implementation Report: State Capacity and Local Readiness]. – 2023. – URL: https://files.gao.gov/reports/106089/index.html (дата обращения: 13.04.2025).
14. Управление энергетической информации США. Ежегодный энергетический прогноз [Annual Energy Outlook]. – 2021. – URL: https://www.eia.gov/outlooks/aeo/pdf/AEO_Narrative_2021.pdf (дата обращения: 13.04.2025).
15. Управление энергетической информации США. Ежегодный отчёт по углю [Annual Coal Report]. – 2021. – URL: https://www.eia.gov/coal/annual/archive/0584_2021.pdf (дата обращения: 13.04.2025).
16. Чувахина Л.Г. Влияние трансграничного углеродного регулирования (ТУР) на торговлю США и ЕС // Вестник РУДН. Серия: Международные отношения. – 2023. – № 4. – С. 53–67. – URL: https://doi.org/10.22363/2313-0660-2023-25-4-53-67 (дата обращения: 20.04.2025).
17. Чувахина Л.Г. Политика энергетического обновления администрации Джо Байдена: вызовы и приоритеты // Проблемы постсоветского пространства. – 2024. – № 1 (38). – С. 24–36. – URL: https://psp-journal.ru/articles/2024/01/Chuvakhina_Biden_Energy_Policy.pdf (дата обращения: 20.04.2025).
18. Act of inflation reduction. Inside Energy and Environment. Inflation Reduction Act sets the stage for a National Green Bank. – 2022. – URL: https://www.insideenergyandenvironment.com/2022/07/inflation-reduction-act-sets-the-stage-for-a-national-green-bank (дата обращения: 20.04.2025).
19. Columbia SIPA Center on Global Energy Policy. Ensuring High-Quality Jobs in the Energy Transition. – 2024. – URL: https://www.energypolicy.columbia.edu/research/report/ensuring-high-quality-jobs-energy-transition (дата обращения: 20.04.2025).
20. Congressional Research Service. The Inflation Reduction Act: Summary of Energy and Climate Provisions. – 2022. – URL: https://crsreports.congress.gov/product/pdf/R/R47262 (дата обращения: 20.04.2025).
21. Deloitte Insights. Тенденции на рынке труда в нефтегазовом секторе [Oil and Gas Workforce Trends]. – 2020. – URL: https://www2.deloitte.com/us/en/insights/industry/oil-and-gas/future-of-work-oil-and-gas-chemicals.html (дата обращения: 13.04.2025).
