The article analyzes the evolution of government employment support in the United States amid changing energy priorities from 2009 to 2025. It examines shifts in labor policy associated with the transition from a “green growth” agenda to “energy dominance” and back, focusing on the concept of a just energy transition. Particular attention is given to key initiatives of the Biden administration, including the Inflation Reduction Act, which allocates substantial investments to green industry, infrastructure, and workforce retraining. The article explores institutional support mechanisms such as the establishment of the Green Bank and partnerships with labor unions. It also addresses the challenges in implementing these measures, including skill mismatches, regional concentration of investments, weak intergovernmental coordination, and limited coverage of vulnerable population groups. The consequences of the rollback of the green agenda in 2025 are analyzed, marked by the suspension of federal programs and growing social and regional inequality. The article concludes that persistent structural barriers continue to hinder the development of a sustainable and inclusive employment model in the context of the energy transition.
energy transition, public employment policy, green jobs, just transition, retraining, structural unemployment, regional disparities, automation, vocational education, sustainable development
Экономический кризис 2008 года стал поворотным моментом в переосмыслении социально-экономических приоритетов США. Резкий рост безработицы до 10% к октябрю 2009 г. особенно затронул строительный и промышленный сектора, где были сосредоточены рабочие места средней квалификации. В этих условиях администрация Б. Обамы инициировала American Recovery and Reinvestment Act (ARRA) с объёмом ассигнований более 780 млрд долл. США (впоследствии 831 млрд долл.), одним из приоритетов которого стало создание рабочих мест в секторах ВИЭ, энергоэффективности и экологических технологий [12].
На развитие «зелёной экономики» было направлено свыше 90 млрд долл., включая 5 млрд долл. на термомодернизацию жилья, около 20 млрд долл. на развитие промышленного производства ВИЭ-оборудования и 500 млн долл. США на переквалификацию кадров [21]. Эти меры рассматривались как антикризисные и структурные. По мнению Джона Подесты, энергетический переход должен был стать «экономическим эквивалентом индустриализации XX века» — устойчивым и справедливым [10].
ARRA заложил институциональную основу для реализации концепции «зелёных рабочих мест», а профинансированный через него Green Jobs Act (2007) обеспечил запуск сотен программ профподготовки на региональном уровне. Однако, как отмечал Роберт Поллин, уже на раннем этапе выявились проблемы фрагментарности, слабой координации и недостаточной готовности образовательной системы [11].
Ярким примером стала Weatherization Assistance Program, чьё финансирование выросло с 200 млн до 5 млрд долл. США, позволив модернизировать почти 1 млн домов и создать более 28 тыс. рабочих мест в 2009–2012 гг. [7]. Программы подготовки и переобучения получили 500 млн долл. и охватили около 1000 грантов. Обучение прошли 96 тыс. человек, однако трудоустроились лишь около 55%, что указывает на несоответствие навыков требованиям рынка [8].
Многие «зелёные» рабочие места носили временный характер: средняя продолжительность занятости по ARRA составляла 4–7 месяцев, а менее 20% участников переходили к долгосрочной занятости [3]. Это поставило под сомнение устойчивость результатов и выявило необходимость интеграции программ занятости с отраслевым и образовательным развитием.
Серьёзным ограничением стала географическая концентрация инвестиций: основная их часть пришлась на прогрессивные штаты — Калифорнию, Массачусетс и Нью-Йорк, тогда как традиционные угольные регионы — Западная Виргиния, Кентукки, Огайо — испытывали нехватку ресурсов и инфраструктуры. Слабость инфраструктуры, транспортной связности и системы образования мешала полноценной реализации федеральных программ.
Основными ограничениями реализации зелёной трансформации в 2009–2016 гг. стали несоответствие квалификаций высвобождаемых работников требованиям новых профессий, временный характер занятости (особенно в строительстве объектов ВИЭ), региональный дисбаланс в распределении инвестиций и институциональная неподготовленность профессиональных систем. Эти факторы обусловили частичную реализацию потенциала зелёной повестки: идея «справедливого перехода» осталась преимущественно декларативной.
С 2017 г. энергетическая политика США сместилась к расширению использования ископаемого топлива. Курс на «энергетическое доминирование» сопровождался отменой экологических инициатив — аннулированием Clean Power Plan, выходом из Парижского соглашения и ослаблением более 100 экологических норм [1]. Несмотря на акцент на поддержку угольной промышленности, её фактические показатели ухудшились: добыча снизилась с 774 до 539 млн тонн, а численность занятых — с 51 800 до 43 400 человек [15,4]; закрыто свыше 50 угольных электростанций.
Рост добычи нефти и газа до рекордных 12,3 млн баррелей в сутки в 2019 г. происходил за счёт частных инвестиций 2010-х годов, а не государственной поддержки. При этом занятость в секторе увеличилась лишь на 4 000 человек, что связано с высоким уровнем автоматизации [5]. Новая занятость также была краткосрочной: в сланцевом сегменте до 40% работников трудились по временным контрактам менее полугода, с высокой текучестью (30–45% в год).
Автоматизация процессов бурения, логистики и геологоразведки позволила сократить операционный персонал на 20–25% в 2014–2019 гг., и эта тенденция сохранялась [14]. Даже на фоне роста добычи количество рабочих мест либо стагнировало, либо сокращалось.
Параллельно наблюдался институциональный вакуум: в отличие от периода 2009–2012 гг., в 2017–2020 гг. не было запущено ни одной новой программы переквалификации в энергетике. Действующие инициативы — WIOA и TAA — были устаревшими и не охватывали значительную часть высвобожденных работников. Так, в 2019 г. доступ к таким программам имела лишь треть бывших сотрудников угольной отрасли в Аппалачах.
Ориентация на сохранение устаревших профессий без создания альтернативных занятостей привела к росту структурной безработицы, особенно среди работников среднего возраста без высшего образования. При снижении добычи угля на 30% и занятости в отрасли до 43 400 человек [15], в нефтегазовом секторе занятость осталась стабильной, несмотря на рост производительности. Кроме того, около 40% занятых в сланцевой отрасли работали по краткосрочным контрактам без базовых социальных гарантий.
С 2021 г. администрация Дж. Байдена провела корректировку политики, рассматривая зелёный переход как инструмент социальной справедливости. В условиях восстановления после пандемии и нарастания климатических вызовов была сформулирована новая парадигма, предполагающая экологическую эффективность, инклюзивность и социальную направленность. Кроме внутренних факторов, на переформатирование энергетической политики США повлияли и международные процессы, в частности развитие трансграничного углеродного регулирования (ТУР) со стороны ЕС. Это вынудило США учитывать климатическую повестку и экологические стандарты в международной торговле, усилив необходимость ускоренной зелёной трансформации [16].
Центральным механизмом стал Inflation Reduction Act (2022), предусматривающий более 369 млрд долл. инвестиций, из которых около 120 млрд долл. [2] — на создание рабочих мест и развитие зелёной промышленности: налоговые льготы, субсидии, переквалификация, партнёрства с профсоюзами. Также учреждён «Зелёный банк» (27 млрд долл.), а положения American Jobs Plan интегрированы в Infrastructure Investment and Jobs Act, что укрепило связку экологических и занятостных инициатив [18]. Приоритеты новой энергетической повестки Дж. Байдена охватывали не только стимулирование производства и потребления чистой энергии, но и институциональное обновление энергетического сектора. Как отмечает Чувахина Л.Г., политика администрации была нацелена на системную трансформацию инфраструктуры, интеграцию принципов устойчивости в госуправление и расширение участия профсоюзов в разработке программ занятости [17]. Это отражало стремление к переходу от точечных климатических инициатив к комплексной модели устойчивого развития.
Тем не менее, реализация программ столкнулась с институциональными и организационными барьерами. По данным GAO, к середине 2023 г. распределено менее 30% предусмотренных средств [13]. В ряде штатов (Западная Виргиния, Кентукки, Монтана) отсутствовала инфраструктура для подачи заявок и запуска программ, не велся учёт высвобождаемых работников.
Недостаточно охватывались уязвимые группы: мужчины 50+, лица без высшего образования, афро- и латиноамериканцы, жители монопрофильных округов. Лишь 19% новых рабочих мест, созданных в 2022–2023 гг., пришлись на представителей уязвимых регионов, что указывает на слабую координацию между федеральным центром, штатами и бизнесом, а также ограниченный доступ к обучению и инвестициям.
Возникли также разногласия между профсоюзами и частным сектором: первые требовали создания рабочих мест с устойчивыми условиями и профсоюзным участием, в то время как бизнес ориентировался на гибкие формы занятости. В результате лишь 13% новых рабочих мест соответствовали профсоюзным стандартам [19].
Несмотря на рост «зелёной» занятости — более 114 тыс. новых рабочих мест в 2022 г., — её распределение оставалось неравномерным: около 70% вакансий пришлись на 10 экономически сильных штатов (включая Калифорнию, Иллинойс, Техас, Нью-Йорк, Огайо). Большинство позиций относилось к секторам с низкой оплатой и ограниченными карьерными перспективами, что снижало их привлекательность для бывших работников угольной отрасли [6].
Серьёзной проблемой оказался разрыв между темпами развития ВИЭ и подготовкой кадров: по данным NREL, в 2023 г. 35% работодателей в ветроэнергетике сообщали о нехватке квалифицированных специалистов, а более 20% проектов задерживались из-за кадрового дефицита [9].
В период 2009–2025 гг. реализация политики справедливого энергетического перехода в США сталкивалась с устойчивыми структурными вызовами. Ключевыми проблемами оставались несоответствие квалификаций требованиям новых отраслей, фрагментарность профобразования и низкая доля трудоустройства после переобучения.
Отсутствие стратегической преемственности между администрациями приводило к прерывистости инициатив, а географическое неравенство препятствовало равномерному распределению зелёных рабочих мест: более 70% новых вакансий в 2022 г. приходилось на экономически развитые штаты [20].
Кроме того, институциональная разобщённость между федеральными, региональными и отраслевыми структурами снижала эффективность реализации программ. Нехватка кадров, административных ресурсов и учёта локальной специфики сдерживали масштабирование пилотных инициатив.
С 2025 г. при новой администрации начался демонтаж зелёной повестки: заморожены положения IRA, блокирована работа «Зелёного банка», сокращено финансирование переквалификационных программ. По оценкам, к марту 2025 г. отменено или заморожено более 23 тыс. рабочих мест. Это усилило социальное и региональное неравенство, сводя на нет предыдущие усилия по формированию инклюзивной модели устойчивого развития [19].
1. Agentstvo po ohrane okruzhayuschey sredy SShA. Monitoring otmeny ekologicheskih norm v epohu Trampa [Tracking Deregulation in the Trump Era]. – 2020. – URL: https://www.epa.gov/trump-administration-accomplishments (data obrascheniya: 13.04.2025).
2. Belyy dom. Zakon o snizhenii inflyacii: rukovodstvo po investiciyam v chistuyu energetiku [Inflation Reduction Act: Guide to Clean Energy Investments]. – 2022. – URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releases/2022/08/16/fact-sheet-the-inflation-reduction-act/ (data obrascheniya: 13.04.2025).
3. Byudzhetnoe upravlenie Kongressa SShA. Ocenka vliyaniya ARRA na zanyatost' i ekonomicheskiy rost [Estimated Impact of the American Recovery and Reinvestment Act on Employment and Economic Output]. – 2012. – URL: https://www.cbo.gov/sites/default/files/cbofiles/attachments/02-22-ARRA.pdf (data obrascheniya: 13.04.2025).
4. Byuro trudovoy statistiki SShA. Statistika zanyatosti v ugol'noy promyshlennosti [Coal Mining Employment Statistics]. – 2021. – URL: https://data.bls.gov/timeseries/CES1021210001 (data obrascheniya: 13.04.2025).
5. Gross S. Geopoliticheskie posledstviya rosta dobychi nefti i gaza v SShA [Geopolitical Implications of U.S. Oil and Gas in the Global Market] // Brookings. – 2018. – URL: https://www.brookings.edu/articles/geopolitical-implications-of-u-s-oil-and-gas-in-the-global-market/ (data obrascheniya: 13.04.2025).
6. Institut Brukingsa. Gendernoe i trudovoe neravenstvo v usloviyah energeticheskogo perehoda [Equity and Labor Gaps in the Energy Transition]. – 2023. – URL: https://www.brookings.edu/events/the-energy-transition-and-workforce-development-in-the-us/ (data obrascheniya: 13.04.2025).
7. Ministerstvo energetiki SShA. Programma pomoschi v termomodernizacii: obzor i rezul'taty [Weatherization Assistance Program: Overview and Outcomes]. – 2012. – URL: https://www.energy.gov/eere/wap/weatherization-assistance-program (data obrascheniya: 13.04.2025).
8. Ministerstvo truda SShA. Granty na podgotovku kadrov v «zelenoy» ekonomike: itogovyy otchet [Green Jobs Training Grants: Summary Report]. – 2013. – URL: https://www.gao.gov/assets/gao-13-555.pdf (data obrascheniya: 13.04.2025).
9. Nacional'naya laboratoriya po vozobnovlyaemoy energetike. Ocenka kadrovogo potenciala vetroenergetiki v SShA [U.S. Wind Workforce Assessment]. – 2023. – URL: https://www.nrel.gov/docs/fy24osti/87670.pdf (data obrascheniya: 13.04.2025).
10. Podesta Dzh. Zelenoe vosstanovlenie i rol' gosudarstva [The Green Recovery and the Role of Government]. – 2009. – URL: https://cdn.americanprogress.org/wp-content/uploads/issues/2008/09/pdf/green_recovery.pdf (data obrascheniya: 13.04.2025).
11. Pollin R. Vozvraschenie k polnoy zanyatosti [Back to Full Employment]. – Cambridge, MA: MIT Press, 2012. – 176 s.
12. Sovetniki Belogo doma. Ekonomicheskoe vliyanie Zakona o vosstanovlenii i reinvestirovanii amerikanskoy ekonomiki (ARRA) 2009 goda [The Economic Impact of the American Recovery and Reinvestment Act of 2009]. – 2010. – URL: https://obamawhitehouse.archives.gov/sites/default/files/microsites/20100318-economic-impact-arra.pdf (data obrascheniya: 13.04.2025).
13. Schetnaya palata SShA. Realizaciya zakona IRA: potencial shtatov i regional'naya gotovnost' [IRA Implementation Report: State Capacity and Local Readiness]. – 2023. – URL: https://files.gao.gov/reports/106089/index.html (data obrascheniya: 13.04.2025).
14. Upravlenie energeticheskoy informacii SShA. Ezhegodnyy energeticheskiy prognoz [Annual Energy Outlook]. – 2021. – URL: https://www.eia.gov/outlooks/aeo/pdf/AEO_Narrative_2021.pdf (data obrascheniya: 13.04.2025).
15. Upravlenie energeticheskoy informacii SShA. Ezhegodnyy otchet po uglyu [Annual Coal Report]. – 2021. – URL: https://www.eia.gov/coal/annual/archive/0584_2021.pdf (data obrascheniya: 13.04.2025).
16. Chuvahina L.G. Vliyanie transgranichnogo uglerodnogo regulirovaniya (TUR) na torgovlyu SShA i ES // Vestnik RUDN. Seriya: Mezhdunarodnye otnosheniya. – 2023. – № 4. – S. 53–67. – URL: https://doi.org/10.22363/2313-0660-2023-25-4-53-67 (data obrascheniya: 20.04.2025).
17. Chuvahina L.G. Politika energeticheskogo obnovleniya administracii Dzho Baydena: vyzovy i prioritety // Problemy postsovetskogo prostranstva. – 2024. – № 1 (38). – S. 24–36. – URL: https://psp-journal.ru/articles/2024/01/Chuvakhina_Biden_Energy_Policy.pdf (data obrascheniya: 20.04.2025).
18. Act of inflation reduction. Inside Energy and Environment. Inflation Reduction Act sets the stage for a National Green Bank. – 2022. – URL: https://www.insideenergyandenvironment.com/2022/07/inflation-reduction-act-sets-the-stage-for-a-national-green-bank (data obrascheniya: 20.04.2025).
19. Columbia SIPA Center on Global Energy Policy. Ensuring High-Quality Jobs in the Energy Transition. – 2024. – URL: https://www.energypolicy.columbia.edu/research/report/ensuring-high-quality-jobs-energy-transition (data obrascheniya: 20.04.2025).
20. Congressional Research Service. The Inflation Reduction Act: Summary of Energy and Climate Provisions. – 2022. – URL: https://crsreports.congress.gov/product/pdf/R/R47262 (data obrascheniya: 20.04.2025).
21. Deloitte Insights. Tendencii na rynke truda v neftegazovom sektore [Oil and Gas Workforce Trends]. – 2020. – URL: https://www2.deloitte.com/us/en/insights/industry/oil-and-gas/future-of-work-oil-and-gas-chemicals.html (data obrascheniya: 13.04.2025).
