employee
Ryazan', Orel, Russian Federation
VAC 08.00.05 Экономика и управление народным хозяйством (по отраслям и сферам деятельности, в том числе: экономика, организация и управление предприятиями, отраслями, комплексами; управление инновациями; региональная экономика; логистика; экономика труда; экономика народонаселения и демография; экономика природопользования; экономика предпринимательства; маркетинг; менеджмент; ценообразование; экономическая безопасность; стандартизация и управление качеством продукции; землеустройство; рекреация и туризм)
VAC 08.00.10 Финансы, денежное обращение и кредит
VAC 08.00.12 Бухгалтерский учет, статистика
VAC 08.00.13 Математические и инструментальные методы экономики
VAC 08.00.14 Мировая экономика
UDK 33 Экономика. Экономические науки
GRNTI 06.52 Экономическое развитие и рост. Прогнозир-ние и планирование экономики. Экономич. циклы и кризисы
OKSO 38.05.01 Экономическая безопасность
BBK 65 Экономика. Экономические науки
BISAC BUS092000 Development / General
Article presents the results of analysis of the most significant threats to Russia's economic security that materialized in late 2019 – early 2020. The problems of significant dependence of Russia's key macroeconomic indicators on the parameters of oil and gas exports are Identified. The priorities of increasing non-resource exports, as well as increasing the volume of high-tech closed-loop production are outlined. Indicators of investments aimed at reconstruction and modernization in the total volume of investments in fixed assets for high-tech economic activities in the Russian Federation are analyzed. Indicators of investments aimed at reconstruction and modernization in the total volume of investments in fixed assets by types of economic activity in the raw materials sector of the Russian Federation are analyzed.
economic security, investment, import substitution, export, high-tech production
В числе приоритетных направлений обеспечения долгосрочного экономического развития России, Президент В.В. Путин в своем послании Федеральному Собранию в 2018 г. определил повышение производительности труда, рост несырьевого экспорта и модернизацию производственной базы. Очевидно, что накопленное в 2010-х г.г. отставание от мировых темпов экономического роста требует принятия решений, направленных на существенное изменение сложившейся ситуации. Попытки увеличения объемов валового продукта с использованием существующей материальной базы производства – предполагают экстенсивный рост, пределы которого ограничены внутренним рынком и невысоким потенциалом к импортозамещению.
Окончание 2019 г. и начало 2020 г. следует определить, как период усиленного давления на российскую экономику, связанного с усилением санкционной политики США, торговыми войнами на сырьевых и товарных рынках, усилением глобальной экономической нестабильности, связанной с пандемией вируса COVID-19. Остановка строительства крупнейшего проекта экспортной инфраструктуры российского природного газа в Европу (Северный поток-2, далее СП-2) вместе с ультимативным принуждением Китая к подписанию с США торговой сделки на 200 млрд. долл. США (обязательства закупки Китаем товаров в США) окончательно подтвердили исключительно агрессивную позицию США в вопросах развития международной торговли. В тоже время, срыв строительства СП-2 вместе с историческим падением стоимости нефти на мировых рынках (минимум с 2003 г.) ставят под вопрос дальнейшую перспективность ориентации на энергетический экспорт в качестве основного драйвера роста. Снижение цены на нефть автоматически давит на экспортные газовые цены. SPOT цены на природный газ с поставкой 20 мая (1,6$ / млн. БТЕ) – фактически ниже цен на внутреннем российском рынке для населения. В этих условиях следует пересматривать внешнеторговую стратегию и осуществлять поиск новых направлений развития производственной деятельности, а также экспортных поставок.
Вопросы высокотехнологичного импортозамещения и роста несырьевого экспорта получили значительное развитие в работах В.К. Сенчагова [1; 2; 3]. Данная проблематика также исследовалась в работах Е.Б. Ленчук [4], посвященных новой индустриализации России. Следует также отметить работы Р.М. Нижегородцева [5] и А.Е. Городецкого [6] относительно современных условий активизации импортозамещения и повышения экономической безопасности России.
Начатая в 2014 г.г. политика контрсанкций и импортозамещения обеспечила некоторые положительные результаты в увеличении объемов сельскохозяйственного и пищевого производства, однако в промышленности подобных результатов получено не было. В табл. 1 представлена статистическая информация об импорте в Россию отдельных укрупненных групп товаров. Как видно из представленных данных, несмотря на существенные успехи в агропромышленном комплексе в сфере импортозамещения, в анализируемом периоде продолжает сохраняться рост импорта продовольственных товаров, а также продукции промышленного производства.
Очевидно, что конкуренция на внутреннем рынке с иностранными производителями существенно осложняет попытки развития отечественного высокотехнологичного производства с высокой добавленной стоимостью. Таким образом, выход на иностранные товарные высокотехнологичные рынки становится более сложной задачей требующей системного решения.
Отметим, что увеличение несырьевого экспорта и рост внутреннего высокотехнологичного производства следует определить в качестве приоритетных факторов обеспечения экономической безопасности в современных условиях. Сырьевые рынки являются наиболее волатильными, а валюты развивающихся экономик демонстрируют более вариативную курсовую динамику.
Таблица 1
Импорт укрупненных групп товаров в Российскую федерацию, млн. долл. США
|
|
2015 |
2016 |
2017 |
11 мес. 2018 |
|
Продовольственные товары и сельскохозяйственное сырье (кроме текстильного) для их производства |
24328 |
26457 |
28288 |
26067 |
|
Минеральные продукты |
3127 |
4961 |
4338 |
4421 |
|
Продукция химической промышленности, каучук |
33573 |
33945 |
40030 |
39533 |
|
Кожевенное сырье, пушнина и изделия из них |
807 |
824 |
1120 |
1148 |
|
Древесина и целлюлозно-бумажные изделия |
3335 |
3623 |
3557 |
3515 |
|
Текстиль, текстильные изделия и обувь |
10804 |
10827 |
13414 |
13483 |
|
Металлы, драгоценные камни и изделия из них |
11624 |
12319 |
15848 |
16006 |
|
Машины, оборудование и транспортные средства |
86096 |
81800 |
109918 |
102232 |
|
Прочие товары |
6953 |
7648 |
8597 |
8580 |
Сырьевая структура валового производства также определяет риски неблагоприятных изменений в ключевых индикаторах функционирования национальной экономики. Отдельного внимания заслуживают и вопросы экономической безопасности стран с преобладанием сырьевого экспорта. Санкции, торговые ограничения, транзитные риски, а также усиление военно-политической напряженности в отдельных регионах мира – являются существенными угрозами экономической безопасности, требующими соответствующей декомпенсации.
В этих условиях возникает замкнутый круг, в котором высокие риски сырьевой экономики определяют высокую стоимость проектного финансирования и соответственно – неэффективность новых высокотехнологичных производственных проектов (в т.ч. в сфере импортозамещения и экспортной направленности). А отсутствие технологичного производства определяет приоритет сырьевых секторов в валовом производстве. В подобных ситуациях возникает высокая зависимость от стран потребителей сырьевых товаров, при этом зависимость становится критичной. Сырьевые рынки становятся рынками покупателей, а не рынками продавцов.
Высокотехнологичное импортозамещение требует осуществления соответствующих инвестиционных вложений. Анализ динамики относительных значений инвестиций, направленных на реконструкцию и модернизацию (фактически – на развитие), в общем объеме инвестиций в основной капитал в высокотехнологичных видах производства (автомобилестроение, авиастроение, судостроение, энергомашиностроение и т.д.), представленных на рис. 1 – свидетельствует о снижении пропорций данного типа вложений в российском производственном секторе.
Инвестиционные вложения в высокотехнологичный сектор в большей мере направлены на удовлетворение текущих потребностей производственных структур. Большая часть вложений осуществляется с целью замещения выбывающих фондов, при этом значительных инвестиций в модернизацию и развитие устаревшей производственной базы не осуществляется. Отметим, что данный вопрос является актуальным по причине низкого уровня загрузки производственных мощностей предприятий многих высокотехнологичных отраслей и секторов.
Рис. 1. Доля инвестиций, направленных на реконструкцию и модернизацию, в общем объеме инвестиций в основной капитал по высокотехнологичным видам экономической деятельности в Российской Федерации, %
(2005 – 2017 г.г.)
Такого рода ситуация могла бы быть оценена нейтрально при условии более активной инвестиционной политики предпринимательских структур в сырьевом секторе экономики. Однако, представленные на рис. 2 данные свидетельствуют о более явном снижении пропорций инвестиций, направленных на реконструкцию и модернизацию в сырьевом секторе экономики. Таким образом, складывается ситуация, при которой динамика инвестиционных приоритетов определяет низкий потенциал для развития.
Недостаточное количество проектов реконструкции и модернизации, а также отрицательная динамика пропорций инвестиций, направляемых на развитие, свидетельствует о том, что сельскохозяйственные и пищевые производители в большей мере пользуются российскими контрсанкциями. Таким образом, государственный протекционизм на некоторое время позволил увеличить загрузку основных фондов, однако не стал драйвером осуществления модернизационных изменений, направленных на значительные преобразования в производственных структурах.
В этих условиях усиливаются угрозы снижения уровня экономической безопасности, как на национальном и региональном, так и на отраслевом уровне. В данном случае следует говорить о необходимости параллельно с контрсанкциями использовать меры стимулирования отечественных производственных структур к активизации инвестиционной политики, направленной на реализацию масштабных проектов модернизации и повышения операционной эффективности.
Рис. 2. Доля инвестиций, направленных на реконструкцию и модернизацию, в общем объеме инвестиций в основной капитал по видам экономической деятельности в сырьевом секторе Российской Федерации, % (2005 – 2017 г.г.)
Отметим, что в современных условиях в России наблюдается также значительная дифференциация регионов по уровням энергетической эффективности валового производства. Таким образом, региональная политика стимулирования развития производственного сектора, а также обеспечения экономической безопасности – играет существенную роль. Соответственно, значительное влияние на анализируемые процессы также оказывают региональные корпорации развития и экономические блоки местных правительств.
Развитие тематики высокотехнологичного импортозамещения и роста несырьевого промышленного экспорта в системе обеспечения экономической безопасности России требует осуществление дальнейшего более глубокого анализа процессов функционирования отечественной промышленности, а также разработки научно-обоснованных предложения, направленных на обеспечение интенсивного экономического роста на национальном, региональном и отраслевом уровнях.
1. Senchagov V.K., Pobyvaev S.A., Soloviev A.I. Assessment of the impact of global risks as a tool for forming the economic strategy of Russia: an indicative approach // Economic strategies. 2016. Vol. 18. No. 8 (142). P. 24-31
2. Senchagov V.K., Mityakov S.N. Assessment of crises in the economy using short-term indicators and average indices of economic security of Russia // Studies on Russian economic development. 2016. No. 2 (155). P. 44-58.
3. Senchagov V.K. National structural policy-the path to economic security // Journal of the Academy of natural Sciences. 2015. Vol. 15. Iss. 5. P. 64-70.
4. Lenchuk E.B. Technological aspect of the new industrialization of Russia // Economic revival of Russia. 2018. No. 2 (56). P. 68-73.
5. Nizhegorodtsev R.M. Import Substitution of institutions: the key task of ensuring national security // Herald of Ural state University of Economics. 2016. No. 4 (66). P. 1-18.
6. Gorodetsky A.E. Economic security of Russia: a new strategy in new realities // Problems of theory and practice of management. 2018. № 1. P. 8-23
